Приём граждан:

+7 (8652) 35-52-54

 

Приёмная директора:

+7 (8652) 35-52-51

 

Борисенко С.Н. «Идеология власти и производственная повседневность рабочих на Ставрополье в конце 1920-х – 1930 годы» // Новая локальная история. Межвузовский научно-образовательный центр

     Важнейшей задачей современной историографии является изучение не столько производственной и политической деятельности, культурных и научных достижений человечества, сколько «самого человека, как такового, его жизни, какой она была и какой стала» [1]. На начальном этапе образования Советского государства формировался новый быт, рамки которого очерчивались государственными установками. Н.Н. Козлова предложила объяснительную модель повседневности, согласно которой выработка советским человеком поведенческих норм — это спонтанный эффект игры, пусть и отчасти принудительной [2]. А особенности «советскости» объяснялись заведомо узким коридором возможностей самоидентификации, которые предлагала человеку советская власть.

 

     Человек был средством осуществления политики центра. Играя на повышении статуса рабочих, власти получали соответствующую отдачу в виде самоотверженного труда при отсутствии нормальных для этого условий. Так, у многих работниц Ворошиловского кожевенного завода имелись маленькие дети, присутствие которых на работе было уже нормой, так как отсутствовали детские сады. Совет жен организовал при заводе детские ясли на 15 человек. В столовой проводились ежедневные дежурства для проверки качества продуктов [3]. У рабочих были сложности с жильем. Токарь завода «Красный металлист» не имел в городе квартиры и ежедневно ездил домой на станцию Рыздвяная, от которой еще 10 км шел в село Подлужное. Такое положение на производстве отражалось на уровне производительности труда.

 

     Производственная повседневность рабочего была под контролем политотдела, постоянно проводились рабочие беседы и общие собрания, повышались жизненная активность и социальный статус рабочих. Одна из работниц Пятигорского моторного завода так обосновывала необходимость своего обучения: «Пока не была сочувствующей, чувствовала себя отсталой. Сейчас стала более развитой, имею квалификацию, получаю 250 руб. в месяц, а раньше получала 150. В школе сочувствующих ликвидирую свою общую неграмотность; ко мне прикреплен товарищ, который меня учит русскому языку и грамматике. Для партийного воспитания ко мне прикреплен тов. Титов, член партии, он меня систематически учит. Например: не знала я полностью насчет шести условий тов. Сталина, тогда тов. Титов принес мне досточку с шестью условиями, повесил у моего рабочего места и сказал: «Постоянно смотри, что там написано, так не забудешь». Таким образом, я уже два условия помню наизусть…» [4]. Были случаи и простого замалчивания о трудностях; на одном из собраний Старофорштадского района города Ставрополя участница заявила, что женщины мало говорят о себе, о своих нуждах. Вот когда были на съезде казачки женщины, выступали смело, высказывались в своих нуждах [5].

    Возлагая ответственность на рабочих в реализации политики центра, руководители получали и соответствующие результаты, самоотверженный труд, активность в выполнении планов и искреннюю веру в светлое коммунистическое будущее, что видно из заявлений рабочих на собраниях, а главным средством поощрения и стимулирования было повышение номинальной заработной платы. В беседе инструктора промышленно-транспортного отдела крайкома ВКП(б) Д.Н. Додина с группой сочувствующих ВКП(б) на мотороремонтном заводе г. Пятигорска один из рабочих заявил: «… на заводе я работаю 15 лет, сам я высококвалифицированный слесарь-инструментальщик, зарабатываю свыше 400 руб. в месяц. Был я членом партии в 21-22 годах, но из-за того, что я самовольно ушел из авточасти на этот завод, механически выбыл из партии, о чем очень жалею. Недавно к нам явился один больной туберкулезом рабочий Чибисов, жаловался на скверные жилищные условия, я его обследовал и добился через партком и завком, чтобы его прикрепили к диетстоловой и дали ему хорошую квартиру. Ряду других рабочих мы помогли отремонтировать квартиры. Помогали в проводке электроосвещения, посылали столяров, помогали топкой и т.д. Лично я вовлек в группу сочувствующих двух товарищей – начальника цеха и плановика, кроме того, имею следующие нагрузки: председатель товарищеского суда на заводе, занимаюсь партучебой в кандидатской школе, занимаюсь на «хорошо», но мне в этой школе уже тесно, думаю перевестись в кружок повышенного типа по изучению истории партии. Нагрузками я доволен. Для меня даже еще мало, могу больше выполнять. Я уже чувствую себя, как коммунист, но все-таки два промаха политических имел.... Себя я прикрепил к тов. Ивановой (сочувствующей) и поставил себе задачей добиться того, чтобы она по квалификации была переведена из 3 в 4 разряд. После работы я остаюсь в цеху, разъясняю ей формулу расчетов и так далее…» [6]. Как выясняется позже, заработок в 400 руб. возможен только при переработке, поэтому производственная часть повседневной жизни у многих рабочих доминировала, иные осуждались. Одна из работниц моторемонтного завода так прокомментировала нехватку времени у своего коллеги: «У него жена – алкоголик, он долго с ней возился и отправил ее на родину, а сам взял другую, молодую, ее ревнует и, как только заканчивает работу на заводе, скорее бежит домой, к ней, вот почему ему работа на заводе в группе сочувствующих в тягость» [7].

     Увеличение рабочего дня шло якобы по инициативе рабочего, который был под влиянием искусственно насаждаемых приоритетов жизни со стороны власти. На основе постановления V пленума Северо-кавказского крайсовпрофа о проведении в крае дня индустриализации 22 июля 1929 года общественное собрание рабочих ряда предприятий сошлись на том, что 6 августа, день выходной, необходимо установить его рабочим и обратить весь причитающийся заработок в фонд индустриализации страны. Например: рабочие завода «Красный металлист» передали в фонд деньги на сумму 1 тыс. руб. [8]. Повсеместно провозглашались призывы к социалистическому соревнованию, которое являлось уже объективной закономерностью, выражающей новый характер труда, якобы свободного от эксплуатации. В начале 1937 года Ворошиловская и Грозненская обувные фабрики вышли на соревнование. Ворошиловские стахановцы поставили перед собой задачу к 20-й годовщине октября выполнить годовой план и дать стране красивую прочную обувь. Все цехи заключили соц. договоры, соревновались 40 стахановцев [9]. Таких случаев очень много, на заводе «Красный Металлист» заключены социалистические договоры между цехами. Металлисты дали обязательство выполнить годовой план продукции ко дню всенародного праздника 5 декабря, посвященного принятию сталинской конституции. Лучшие рабочие заявили, что они досрочно освоят выпуск 6 новых станков, которые ранее ввозились из-за границы [10].

     Помимо «парадной части» в повседневности рабочих была и обратная сторона. Говоря о доходах, следует отметить, что определенную статью рабочего бюджета составляли займы. На 1925 год в страхкассах – 1,2%, у частных лиц – 2,6%. На ставропольском заводе «Красный металлист» задолженность в кассу у трех человек превышала месячный заработок, а у большинства она составляла от 1/2 до 2/3 заработка [11]. Рабочий постоянно жил в долг, составлявший около 50% его заработка. Все это свидетельствует о том, что зарплата не гарантировала удовлетворения насущных нужд промышленных рабочих, не оказывала весомого влияния на потребности рабочего, размер заработка был невелик, а соответственно рабочий не мог рассчитывать на эти средства как решительную основу решения в своей жизни проблем.

     По свидетельству городских ставропольских комсомольцев в газете «Власть Советов» за ноябрь 1928 года была заметка о том, что за полгода Ставрополь пропил 368951 рубль, а это половина месячного заработка всех рабочих [13].

     Для удовлетворения нужд первой необходимости, как то пропитание, рабочие прибегали к хищениям на производстве. 23 ноября 1930 года в г. Ставрополе постовым милиционером на маслозаводе «Октябрь» Шалыгиным была задержана гр. Кущенкова, которая по двум пропускам выносила с завода 40 кг масла [14]. В бригаде № 2 Смирновской МТС кухарка уносила часть продуктов, которые предоставлялись бригаде для питания [15].

     В источниках часто приводятся сведения о тяжелом положении рабочих: «Положение рабочих и служащих совхоза №25 крайне неудовлетворительное. Зарплата порой не выплачивалась от двух и до четырех месяцев. Дело передано судебному исполнителю, но результата в положительную сторону не видно. Спецодежда и обувь рабочим не полагается, да ее и нет. И зарплата не выплачивается, и купить не за что. От этого рабочие уходят с производства» [12].

     В повседневной жизни рабочих отношение власть – подчинение тоже имело свои особенности. По мере увеличения статуса «пролетариата» представитель администрации рассматривался рабочими как эксплуататор, который посягал на интересы рабочего класса [16]. К примеру можно отметить настроения на заводе «Красный пищевик» в Георгиевском районе Терской области, где рабочие были недовольны заместителем заведующего заводом. Повод: привычка администратора проверять деятельность рабочих в ночные смены, на что рабочие обижались, будто им не доверяют. В сознании рабочих было представление об администрации, ее представителях, как о дармоедах, сидящих на шее у рабочего, зря получающих немалые деньги [17]. Зачастую рабочие были недовольны и качеством управления. «У нас стена крепка, да столбы гнилые, то есть правители наши слабы, кроме тов. Сталина. На заводе консервном погнило много крупы, мешки подошли водой, то же самое на других заводах, на Спиртоводном много металла, в котором страна остро нуждается» [18] - такие отзывы были слышны на собрании жителей Старофорштадского района в 1931 году. Имелись случаи злоупотребления своими полномочиями со стороны администрации, например: артель инвалидов им. Трунова получила для премирования лучших ударников и стахановцев 1000 руб., но к премированию артели подошли так, что лучших сторожей премировали 15-20 рублями, а не членов артели и не инвалидов – бухгалтера – 250 руб., культурника, который скверно относился к своей работе – 175 руб. На остальные деньги председатель устроил гулянку, тогда как сторожей надо было снабдить теплой одеждой, из-за отсутствия которой многие не выходили на работу [19].

     Таким образом, мы видим двойственность развития производственной повседневности рабочих Ставрополья. Рабочие стремились соответствовать и придерживаться призывов со стороны властей, но при этом материальная заинтересованность была не на последнем месте, так как отсутствие должных условий труда обуславливали необходимость увеличения рабочего времени.

     Досуг также регламентировался предписаниями ЦК, которые были направлены на развитие воспитательной и массово-политической работы среди рабочей молодежи. Предписывалось лучше оборудовать физкультурные городки [20], посещать физкультзарядку [21], наладить культурно-бытовую работу (всеобуч, ликбез, дошкольные площадки, медпомощь, общественное питание и т.д.) [22]. Залог высокой производительности труда – здоровое поколение. Физическая культура становилась неотъемлемой частью повседневной жизни. Здоровье у рабочих–подростков было очень слабое, имелись резкие уклонения в физическом развитии, процент вовлечения молодежи в физкульткружки был крайне низким. Профсоюзы стали уделять больше внимания вовлечению молодежи в физкульткружки. Директивами центра предписывалось предоставлять рабочим–подросткам 10% всех мест, как в санаториях, так и в домах отдыха [23]. Лучшая комсомольская бригада считалась та, у которой наибольшее количество ворошиловских стрелков и комсомольцев, сдавших норму на значок «Готов к труду и обороне», поэтому зачастую рабочих принуждали сдавать эти нормы. На собрании коллектива моторемонтного завода один рабочий заявил: «… пред. завкома заставляет меня бегать, на значок ГТО сдавать, иначе угрожает, если я не побегу, меня проработают на собрании и еще, чего доброго, из профсоюза выкинут, а ведь куда мне с моей старостью физкультурой заниматься….» на что ему было возражение со стороны сотрудника – «Мне самому 54 года, и я тоже скакал, 1000 метров пробежал и на значок сдал, ничего – и ты можешь побежать. Ведь мы решили, чтобы наш завод стал передовым и получил звание «завод - крепость». Надо, чтобы мы, все старики, пример показали, а если бежать не можешь, хоть приди, пускай молодые видят, как старики интересуются» [24]. При всей этой пропаганде здорового образа жизни, условий для занятий физкультуры не было. На Ставрополье не было специально оборудованных площадок для занятий физкультурой [25], при оздоровительных учреждениях кабинеты по физкультуре совершенно не соответствовали своему назначению [26].

     Таким образом, мы видим, что нормы жизни рабочего регламентировалась сверху. Социалистическое соревнование, коллективные собрания входили в производственную повседневность рабочего. Внепроизводственная часть жизни была идеологизирована посредством протоколов, газет, собраний. Власть формировала в сознании рабочих представления о правильном времяпровождении. Всячески поощрялись образование и занятие спортом, как залог здорового поколения и достижения плановых показателей в происходящей модернизации производства.

Примечания:

1. Поляков Ю.А. Человек в повседневности // Вопросы истории. 2000. №3. С. 125-127.

2. Орлов И.Б. Советская повседневность. Исторический и социологический аспекты становления. Москва, 2002. С. 62.

3. «Поможем мужьям» // Власть Советов. № 28 - 4 февраля 1938 г. С.3.

4. Государственный архив новейшей истории Ставропольского края [далее ГАНИСК]. Ф.39. Оп.1а. Д.6. Л.147-154.

5. Государственный архив Ставропольского края [далее ГАСК]. Ф.Р-1686. Оп.1. Д.26. Л.9-11.

6. ГАСК. Ф.Р-299. Оп.1. Д.735. Л.100.

7. ГАНИСК. Ф.39. Оп.1а. Д.6. Л.147-154.

8. История индустриализации Северного Кавказа. Грозный. С. 132.

9. «Возьмем первенство» // Власть Советов. № 43 - 22 февраля 1937 г. С. 4.

10. «Ширится соревнование» // Власть Советов».  № 51 - 4 марта 1937 г. С. 1.

11. Данихно С.Н. Рабочие Юго-востока страны в годы нэпа. Ростов н/Д. С. 196.

12. ГАНИСК. Ф.Р-1225. Оп.1. Д.506. Л.23.

13. Беликов Г., Акинин П. Ставрополь. Своя строка в истории. Книга I. Очерки экономического развития. Ставрополь. 2002. С. 84.

14. ГАСК. Ф.Р-632. Оп.1. Д.96. Л.17, 17 об.

15. ГАНИСК. Ф.32. Оп.1. Д.52. Л.61.

16. Данихно С.Н. Указ. Соч. С.118.

17. Там же.

18. ГАСК. Ф.Р-1686. Оп.1. Д.26. Л.6.

19. «Неправильное премирование» // Власть Советов. № 28 - 4 февраля 1937 г. С. 3.

20. ГАНИСК. Ф.Р-958. Оп.1. Д.28. Л.40-41.

21. ГАСК. Ф.Р-1260. Оп.1. Д.100. Л.7-8.

22. ГАНИСК. Ф.Р-2008. Оп.1. Д.2. Л.14.

23. Ф.Р-299. Оп.1. Д.735. Л.100.

24. ГАНИСК. Ф.39. Оп.1а. Д.6. Л.147-154.

25. ГАНИСК. Ф.Р-1015. Оп.1. Д.1. Л.30-32об.

26. ГАСК. Ф.Р-2725. Оп. 1. Д.11. Л. 1-3.